Жизнь – это эксперимент. И чем больше вы делаете экспериментов, тем лучше.

— Ральф Уолдо Эмерсон – мыслитель и писатель

Отвращение к потере – дефект человеческого мышления

Не так давно прочитал в книге Джона Лерера «Как мы принимаем решения» об интересном психологическом феномене, присущем человеку. Он называется – отвращение к потере.

Его действие демонстрируется на таком эксперименте, проведенном с врачами.

Страна готовится к вспышке нового азиатского заболевания, от которого, как ожидается, должны погибнуть шестьсот человек. На рассмотрение специалистов представлены две программы борьбы с болезнью. Если примут программу А, двести человек будут спасены. Если примут программу В, с вероятностью 33,3% все шестьсот человек будут спасены и с вероятностью 66,6% спасти не удастся никого. Какую из этих программ выбрать?

Когда этот вопрос задали большому количеству врачей, 72% выбрали надежный и безопасный вариант А и только 28% выбрали рискованную программу В. То есть, врачи предпочли гарантированно спасти определенное число людей, чем допустить риск того, что умрут все.

Затем врачам предлагали другую формулировку того же вопроса.

Страна готовится к вспышке нового азиатского заболевания, от которого должны погибнуть шестьсот человек. Существует две программы борьбы с болезнью. Прогнозные оценки результатов программ таковы: если примут программу С, умрет четыреста человек. Если примут программу D, с вероятностью 33,3% никто не умрет, и с вероятностью 66,6% умрут шестьсот человек. Какую из этих программ выбрали бы вы?

Когда этот сценарий был сформулирован в терминах количества умерших, а не выживших, врачи изменили свои предыдущие решения. Только 22% проголосовали за вариант С, а 78% выбрали вариант D — более рискованную стратегию.

Такая смена предпочтений парадоксальна. Два разных вопроса по сути идентичны: спасение одной трети населения — то же самое, что потеря двух третей. Тем не менее, врачи реагировали совершенно по-разному в зависимости от того, как был сформулирован вопрос. Когда возможные результаты описывались в терминах смертей, врачи неожиданно были готовы рисковать. Они настолько стремились избежать варианта, связанного с потерями, что были готовы рискнуть и потерять все.

Этот ментальный дефект — его официально называют отвращение к потере — был впервые описан в конце 1970-х годов Дэниелом Канеманом и Амосом Тверски, которые занимались психологией в Еврейском университете в Иерусалиме, По Канеману и Тверски, когда человек сталкивается с неопределенной ситуацией, требующей решения, он не занимается тщательной оценкой информации, он вообще не слишком раздумывает. Его решение зависит от конечного набора эмоций, инстинктов и кратчайших мыслительных путей. Эти подходы полностью исключают математику.

Канеман и Тверски столкнулись с отвращением к потере, проведя простой опрос среди своих студентов: им было предложено заключить самые разнообразные пари. Психологи заметили, что когда человеку предлагали сыграть в “орел или решка” и предупреждали, что штраф за проигрыш составит двадцать долларов, за выигрыш игрок в среднем просил около сорока долларов. То есть боль потери была примерно в два раза сильнее удовольствия от выигрыша. В процессе принятия решений страх возможных потерь оказывается сильнее, чем притягательность выигрыша.

Желание избежать всего, что похоже на потерю, часто определяет человеческое поведение, заставляя нас совершать глупые поступки. Возьмем, к примеру, фондовый рынок. Экономистов давно интриговал феномен, известный как парадокс доходности акций. Суть его проста: за прошлый век акции сильно превзошли облигации по финансовым показателям. На американском рынке с 1926 года ежегодная прибыль от акций с учетом инфляции составляла 6,4%, тогда как казначейские векселя приносили меньше 0,5%. В перспективе портфели акции всегда давали лучшую прибыль, чем портфели облигаций. Более того, акции обычно приносили в семь раз больше доходов, чем облигации.

Исследователи заключили, что людей, инвестирующих в облигации, должно быть, вводит в заблуждение относительная надежность диверсифицированных инвестиций в долгосрочной перспективе. Другими словами, инвесторы иррациональны при принятии решений.

Ключом к решению парадокса доходности акций является отвращение к потере. Инвесторы покупают облигации, потому что они ненавидят терять деньги, а облигации — надежное вложение. Вместо того чтобы принимать финансовые решения с учетом всей доступной статистической информации, они полагаются на свои эмоциональные инстинкты и пытаются найти относительную надежность в облигациях. Боязнь потери заставляет инвесторов соглашаться на мизерный коэффициент окупаемости.

Отвращение к потере также объясняет одну из самых распространенных ошибок инвестирования: инвесторы, оценивающие свои портфели акций, вероятнее всего продадут акции, которые выросли в цене. К сожалению, это означает, что в результате они останутся с обесценивающимися акциями на руках. В перспективе эта стратегия чрезвычайно неразумна, так как на выходе она формирует портфель, состоящий из одних только теряющих стоимость акций. (Исследование Терранса Одеана, экономиста из Калифорнийского университета в Беркли, показало, что прибыль от тех акций, которые инвесторы продали, превысила прибыль от тех, что они не продали, на 3,4%.) Даже профессиональные инвестиционные менеджеры подвержены этому предубеждению и имеют склонность держаться за проигрышные акции в два раза дольше, чем за выигрышные. Почему инвестор так поступает? Потому что он боится потерять деньги — это неприятно, — а продажа акций, стоимость которых снизилась, делает потерю ощутимой. Мы пытаемся отложить боль настолько, насколько это возможно, а в результате теряем еще больше.

Единственные люди, не способные совершить такую ошибку, — больные с неврологическими нарушениями, которые вообще не могут испытывать никаких эмоций. В большинстве ситуаций у этих людей серьезно нарушены способности принятия решений. Однако так как они не испытывают дискомфорта от потери, они могут избежать дорогостоящих эмоциональных ошибок, вызванных отвращением к ней.

Ученые придумали простую инвестиционную игру. В каждом раунде участник эксперимента должен был выбрать один из двух вариантов: инвестировать или не инвестировать один доллар. Если участник решал не инвестировать, он сохранял доллар, и игра переходила на следующий уровень. А если он решал инвестировать, он должен был протянуть доллар экспериментатору, который затем подбрасывал монетку. Орел означал, что участник теряет вложенный доллар, а решка — что к его счету добавляются два с половиной доллара. Игра прекращалась после двадцати раундов.

Если бы люди были полностью рациональны — если бы они принимали решения, опираясь исключительно на математические вычисления, — то они бы всегда делали выбор в пользу инвестирования, поскольку расчеты показывают, что это выгоднее, чем если он решит не инвестировать. Более того, если участник эксперимента инвестирует в каждом раунде, вероятность того, что он в результате останется с суммой меньше 20 долларов — а именно столько получил бы игрок, если бы он вообще не инвестировал, — равна всего лишь 13%.

Так как же поступали люди в этом эксперименте? Те, у кого эмоциональный мозг не был поврежден, инвестировали лишь примерно в 6о% случаев. Поскольку в силу своего устройства люди страшатся потенциальных потерь, большинство из них совершенно спокойно жертвуют доходами ради надежности, совсем как инвесторы, выбирающие облигации, дающие низкий доход. Более того, желание человека вкладывать деньги немедленно уменьшалось после того, как он или она проигрывали, — слишком сильна была боль потери.

Эти результаты полностью предсказуемы: отвращение к потере заставляет нас поступать иррационально, когда речь идет об оценке риска в азартных играх. Однако в ту же самую инвестиционную игру сыграли с больными, страдающими неврологическими нарушениями, которые больше не могли испытывать эмоции. Если на принятие плохих инвестиционных решений действительно влияло отвращение к потере, то тогда такие пациенты должны были играть в эту игру лучше, чем их здоровые товарищи.

Именно это и произошло. Бесстрастные больные в 83,7% случаев решали инвестировать и заработали гораздо больше денег, чем игравшие в игру здоровые люди. Они также показали себя гораздо более стойкими к обманчивым воздействиям отвращения к потере и шли на риск в 85,2% случаев после проигрыша. Другими словами, потеря денег увеличивала вероятность того, что они будут инвестировать дальше, так как они понимали, что инвестирование — лучший способ компенсировать свои потери. В этой инвестиционной ситуации полное отсутствие эмоций — решающее преимущество.

Короче говоря, люди обычно крайне неверно оценивают риск. Эмоции перевешивают здравый смысл.

Отвращение к потере — врожденный дефект. Все испытывающие эмоции подвержены его влияниям. Это часть более крупного психологического феномена, известного как эффект негативности, означающего, что для сознания человека плохое сильнее хорошего. На то, чтобы загладить один акт негативного исхода, требуется несколько аналогичных актов с положительным исходом.

У столь разного отношения к выигрышам  и  потерям  нет рационального основания. Но такова наша природа. И единственный способ избежать отвращения к потере — знать об этом явлении.

Понравилась статья? Поделись с друзьями:
Похожие записи:


Понравилась статья?

Подпишитесь на обновления сайта через RSS ленту или получайте обновления по электронной почте:

Комментарии: 1

  1. Мария22 — 01/12/2010 - 20:11

    Спасибо, очень интересный материал. И в свое время!

Добавить комментарий

* Нажимая на кнопку "Отправить" Вы соглашаетесь с политикой конфиденциальности.
Наверх